Чёрные дни оккупации Горловки

Захватив Горловку, оккупанты установили жестокий режим, принесли на штыках-ножах, на пулеметных и автоматных прицелах «новый порядок». Для учащихся, да и для многих взрослых его содержание не всегда понятно. А сущность его довольно откровенно разъяснил своему окружению сам Гитлер: «Как будет выглядеть будущий социальный строй, я вам скажу: в нем будет класс господ…, в нем будет огромная масса анонимов, совокупность вечных слуг… Еще ниже мы будем иметь класс побежденных чужестранцев, кого мы хладнокровно называем современными рабами. А над всем этим будет находиться новая высшая аристократия».

Итальянские вояки при вступлении в пригородные поселки первым делом принимались за «очищение» сараев и курятников, забрали для своих нужд и часть поголовья оставшихся на фермах коров, свиней, лошадей. Первоначально приказы и распоряжения издавало командование итальянских дивизий. Прежде всего последовало установление комендантского часа, на улицах появились патрули воинских подразделений, а на въездных дорогах и степных тропах сторожевые посты. Под угрозой расстрела от населения потребовали сдачи оружия и имущества, оставленного отступившей Красной Армией. Все советские военнослужащие, оказавшиеся в городе, должны были явиться на сборные пункты и пройти регистрацию. Вскоре управление городом перебрали на себя воинские чины германской армии и карательные органы — тайная государственная полиция (гестапо), полиция безопасности (зипо), охранная полиция (шупо). Более организованный грабеж продолжился через полтора месяца, когда устанавливались уже немецкой администрацией жесткие нормы поставок скота и птицы для потребностей армии, чиновников и отправки в фатерланд. Черновая работа по исполнению разнарядок поручалась прислужникам новых властей и старостам сельхозобщин, образованных на месте прежних совхозов и подсобных хозяйств предприятий. Кроме того, периодически объявлялись контрибуции в виде сбора яиц, птицы, шерсти, простыней, теплых носков, перчаток, шарфов и т.п. с подворной раскладкой и сроками сдачи. В январе 1942 года последовало извещение об уплате каждым жителем городских сельхозокраин с 16-летнего возраста денежного подушного налога в сумме 200 рублей, а затем и оккупационных марок.

Гитлеровцы расчленили Украину на части. Захваченные города и села Сталинской области до лета 1942 года находились в составе «прифронтовой зоны» с неограниченной властью армейского командования. Воинские части руководствовались распоряжением начальника штаба вооруженных сил Германии Вильгельма Кейтеля от 15 мая 1941 года «О применении неподсудности в районе «Барбароссы» и особых полномочиях войск». Среди личного состава войсковых подразделений были распространены «Двенадцать заповедей поведения немцев на востоке». Любой солдат получал право расстрела жителей по любому поводу и без повода. Поскольку громоздкая система управления отвлекала от боевых действий значительное количество всякого рода чинов, оккупанты пошли на создание управ в городах во главе с бургомистрами, а в села и поселки назначили старост. В ноябре городская управа появилась и в Горловке. В декабре последовало новое распоряжение рейхсминистра по делам оккупированных восточных областей А.Розенберга о создании полиции и привлечении в нее лиц, выразивших согласие сотрудничать с гитлеровцами. Однако о какой-либо самостоятельности местных органов не могло быть и речи. Они должны были послушно исполнять поступавшие циркуляры и устные распоряжения комендантов. Рейхсминистр Украины Э.Кох довольно цинично заявил: «Нет никакой свободной Украины. Цель нашей работы состоит в том, что украинцы обязаны работать на Германию; мы тут не для того, чтобы осчастливить этот народ».

В ходе наступления фашисты взяли в плен несколько сот чаще всего израненных, ослабевших от потери крови или оставшихся без боеприпасов красноармейцев. Их поместили за колючую проволоку лагерей в районе ст. Никитовки и машиностроительного завода. На поселке шахты им. Калинина с тыльной стороны нынешней поликлиники и возле стадиона находились два крупных концлагеря. Всех, кто мог двигаться, заставляли работать на угольной шахте. Крепежного леса почти не было, и под обвалами навсегда оставались погребенными многие из опускавшихся в забои. Работавшим выдавали жалкую ячневую похлебку и около 400 г черного подобия хлеба. К утру к кладбищенскому рву направлялась подвода с штабелями умерших или убитых при попытке к бегству обитателей земного ада. Жители города и окружающих населенных пунктов, как могли, пытались облегчить участь несчастных лагерников, оставляя у дорог, по которым обычно гнали их конвоиры на работу, кое-какие съестные припасы. Иногда удавалось выкупить у охранников и начальства под видом родственников за деньги, спиртное, табак или продуктовые подношения отдельных пленников. На месте никитовского концлагеря уже в послевоенное время при проведении земляных работ было обнаружено несколько останков военнопленных.

Оккупанты намеревались поставить экономику нашего края на службу Дойчланду. Есть любопытные выводы западногерманского Института современной истории о замыслах фюрера: «Гитлер придавал большое значение дальнейшему расширению немецкого военного производства, так как в известной мере представлял себе, что с начала 1943 года на полную мощность будет работать американская военная промышленность. Поскольку это казалось возможным сделать только с помощью Донбасса, на этот индустриальный район был возложен обширный производственный план» (Военно-исторический журнал, 1963, №1, с.82). В промышленных ведомствах с немецкой пунктуальностью заранее расписывали задания по отдельным городам и предприятиям, а, кроме того, и кадровые назначения. С полной нагрузкой работали библиотеки и архивы секретных служб, обращавшие внимание на научные издания СССР, советскую периодическую печать.

В конце 1941 года были созданы акционерные общества для грабежа оккупированных районов Украины. Одно из них — «Главное управление угольной промышленностью Востока» присвоило угольные предприятия, концерн «Герман Геринг-верке» протянул руки к машиностроительному заводу, «Металлургическое объединение «Восток» — к доломитному комбинату и динасовому заводу. Созданное несколько позднее (февраль 1943 г.) химическое объединение занялось коксохимом и азотнотуковым заводом. В Горловке представителем «Востока» был назначен фон Фельзен, директором треста «Горловскколе» Миллер, а заместителем Горшца. Вместе с органами гестапо они являлись фактическими руководителями города. Была назначена и администрация рудников. Уголь добывали в незначительном количестве в основном на мелких шахтах и в незатопленных участках новых предприятий. Оккупанты повсюду встретили организованный саботаж.

Там, где гитлеровцам удалось силой оружия заставить людей выходить на работу производительность труда была очень низкой. На шахте «Рудуч» установленные администрацией сменные нормы выработки выполнялись за 5-6 выходов. Подобное наблюдалось на шахте 4-5 «Никитовка», где работы велись с перебоями на одном участке.

Фашисты обратили внимание на ртутное предприятие. С 12 декабря подготовительные работы начал вести 26-й технический батальон и 10-й стройтрест под руководством немца Пуденца, поселившегося возле здания городского отдела гестапо и передвигавшегося по городу и предприятию под усиленной охраной. Германская фирма «Пройсак» с филиалом в Артемовске назначила директором зондерфюрера Отто Гемпеля, а ближайшими помощниками унгер-офицера Крабса и технического консультанта Коппэ. Выплавка ртути не отличается большой сложностью, и оккупанты начали ее возгонку в приспособленных печах. Согласно сохранившейся книге после бегства «новых хозяев» фирма получила и вывезла 100 тонн «живого серебра».

Перечисленные выше представители фирм, руководители треста и комбинатов накануне отступления гитлеровцев из города лично руководили поджогами, взрывами, разрушениями промышленных и коммунальных объектов. Их фамилии фигурировали в актах совершенных злодеяний в период временного хозяйничанья для привлечения к ответственности в качестве военных преступников.

Вслед за передовыми частями оккупантов в наш край устремились представители хорошо известной фирмы «Эйкгофф», но не с новыми моделями угледобывающих машин, а с целью сбора сведений о последних образцах горловских врубовок. Было найдено несколько экземпляров и даже один комбайн Бахмутского. Все это было направлено в Германию. Уполномоченные фирмы настойчиво искали заводской архив, но он был вывезен заводскими служащими в тыл, и незадачливым пинкертонам достались лишь разрозненные остатки чертежей второстепенного значения.

Тяжело жилось горловчанам в дни фашистской тирании. Населению приходилось заниматься самоснабжением. Цены на рынках выросли до небывалого уровня. Основной мерой муки, круп, соли, табака и других товаров был стакан. Наряду с советскими денежными знаками функционировали обесцененные оккупационные марки, изготовленные специально для Украины. Во второй половине 1942 года власти распорядились принимать к оплате советские казначейские билеты достоинством лишь в один и три рубля. Однако на рынках, несмотря на запрет, более надежными по сравнению с марками оставались пятерки и червонцы. Горожане, имевшие кое-какие вещи, предметы одежды, обуви, быта, с тачками или заплечными мешками отправлялись в села для их обмена на продукты питания. Вдоль дорог в зимнюю стужу лежали десятки замерзших трупов. Черный и твердый, как камень, хлеб с добавками прелого проса, горелого ячменя, жмыха выдавали лишь тем, кого привлекали к работам. Для устрашения непокорных по городу установили виселицы. Несколько человек оккупанты повесили на поселке шахты «Комсомолец». Резко возросла детская смертность. Уделом жителей была дизентерия, желудочно-кишечные заболевания, туберкулез. Часть населения покинула город и осела в селах.

Трудно жилось рабочим, нелегко и селянам. С приближением весны немецкий комендант приказал расклеить в пригородах обращение к земледельцам на немецком, украинском и русском языках «Bauern! Der Frulinq ist bald da. Auf euch lieqt die…» — «Селяни! Весна вже надходить. На вас чигає велике завдання засіяти ваші ниви і то так, щоб не пішов намарно ні один квадратовий метр землі…» Несмотря на последовавшие вслед угрозы, незасеянными остались не метры — сотни гектаров.

Фашистское руководство намечало широкомасштабные планы использования дешевой рабочей силы за счет населения оккупированных стран и в самой Германии. 7 ноября 1941 года этот вопрос стал предметом обсуждения в Берлине. Геринг дал указание о начале мобилизации жителей захваченной территории Советского Союза, чтобы таким образом высвободить новые контингенты немцев для службы в вооруженных силах, а также с целью обезлюдить территорию, подлежащую германской колонизации. Об этом с предельной откровенностью высказался министр пропаганды Геббельс: «Мысль о том, чтобы истребить их путем непосильного труда — это лучшая мысль». Первоначально намечался добровольный набор. На перекрестках горловских улиц, возле базарных площадей, у ворот предприятий появились многочисленные объявления и призывы, сулившие безбедную жизнь в рейхе и возможность обучению умелому хозяйствованию. Старались старосты и полицейские при подворном обходе улиц и кварталов. Затем стали прокручивать ленту «Дорога в Германию» в убранных и выметенных по такому случаю клубных учреждениях и школьных зданиях. Кадры рисовали радужные картины и блага. В листовках и газетах продажные журналисты писали: «Наша молодь, вільні від праці чоловіки та жінки повинні зайняти місце коло вільних у Німеччині верстатів, повинні заступити німців-рільників, фабричних робітників, які за нас… проливають кров на фронті». На приманку «клюнули» в городе лишь изголодавшиеся, истощенные от недоеданий люди и некоторые оболваненные личности. Их положение было незавидным: «Использование рабочих и обращение с ними должны быть на практике такими же, как и по отношению к русским военнопленным» (ЦГАОР, ф.7445, оп.1, д. 1680, л. 11). Конечно, будущих рабов в эти откровения не посвящали. С трудом подготовили к отправке первые группы. Газета «Донецкий вестник», выходившая в городе Сталино, переименованном в Юзово, писала 15 февраля 1942 года: «Сегодня 15 февраля отправляется первый транспорт безработных, едущих на работу в Германию. Этим эшелоном начинается регулярная отправка всех записавшихся. 18-19 февраля отправляется второй транспорт, 22-23 -третий. Все три эшелона направляются в Вестфалию в г, Дортмунд и комплектуются из работавших в угольной промышленности…» Потерпев неудачу с добровольной вербовкой, фашисты перешли к насильственному набору. В связи с этим Гитлер 21 марта 1942 года подписал циркуляр о создании специального бюро по мобилизации рабочей силы во главе с генеральным уполномоченным фон Заукелем. Из оккупированных областей СССР он наметил направить в Германию по весеннему набору миллион советских рабочих из общего числа в 1,6 млн. чел.

Горловская биржа труда провела учет прежде всего бывших шахтеров, химиков, станочников, механизаторов, а затем и прочих трудоспособных жителей. В случае уклонения от выезда или бегства во время следования в Германию, репрессиям подвергались ближайшие родственники. И все же намеченного количества рабов набрать не удавалось. Тогда оккупанты стали проводить облавы. В 1943 году приступили к мобилизации 15-16-летних юношей и девушек 1927-1928 годов рождения. В отличие от свободной торговли невольниками в средневековой Кафе фашисты установили для бауэров и промышленников твердую таксу за доставленного на рынки рейха остарбайтера, не превышавшей обычно 25 марок, в то время как туфли на деревянной подошве можно было приобрести за тринадцать. На двухразовое питание восточного рабочего выделялось от 12,5 до 23,4 марок в месяц. Устанавливался примерный состав выпекаемого хлеба-отрубей 50% , муки натуральной 10%, целлюлозной 20%, свекольной массы 20%. Почти ежедневным блюдом являлся так называемый брюквенный вассерсупп («вассер» .- «вода»). Об истинных условиях содержания невольников, несмотря на цензурный контроль, узнавали родственники. При возможности они могли иногда направить сыну, дочери, брату, сестре небольшую посылку, но это не могло решить проблемы нормального питания. Поэтому молодые люди перед комиссией принимали вредные для здоровья ядовитые вещества, производили увечья, скрывались от мобилизации. Михаил Афонин, например, вырыл во дворе яму, замаскировал сверху собачьей будкой и таким образом избежал угона в неволю.

3 декабря 1942 года в Горловке, как и в других городах Сталинской области, вводилась всеобщая трудовая повинность для всех жителей с четырнадцатилетнего возраста. Идеологическую обработку населения пытались проводить и многочисленные печатные листки, воззвания и газеты. В них публиковались фронтовые сводки «Из главной квартиры фюрера», различные предписания и сообщения, угрозы. Газета нападали на тех, кто проводил агитацию против оккупантов, совершал саботаж и диверсии. В статье «Ядовитое жало» автор жаловался: «Отдельные легковерные люди попадаются на крючок и принимают слухи за чистую монету и даже сами способствуют их распространению и становятся агентами большевиков».

Оккупанты разрешили городской управе содержать некоторое количество школ. Многие здания использовались ими по своему усмотрению, в том числе под склады и казармы — №1, 41 и даже   под   конюшни  —  №2,   20   (возле   остановки   «Химик»)…   В   дальнейшем   власти руководствовались указанием Гитлера: «Если мы будем учить русских, украинцев и киргизов читать и писать, то со временем это обернется против нас; образование даст более развитым из них возможность изучать историю, овладевать историческим опытом, а отсюда развивать политические идеи, которые не могут не быть вредными для наших интересов… Невозможно, чтобы они знали больше, чем значение дорожных знаков. Обучение в области географии может быть ограничено одной фразой — «столица рейха — Берлин»… Математика и все тому подобие совсем не нужны».

Так в городе проявился «новый порядок», просуществовавший 22 месяца.